В Организации Объединённых Наций считают, что трактовка конфликта на Донбассе как "антитеррористическая операция" привела к "значительной путанице" между наблюдателями по поводу того, какие нормы внутреннего и международного права применять в данной ситуации. В результате возникает и неопределенность в отношении ответственности участников конфликта на востоке Украины. Об этом говорится в докладе представителя ООН Кристофа Хайнса, по итогам его официального визита в Украину в сентябре 2015 года.
Каким образом, определение боевых действий на Донбассе как "антитеррористическая операция", может сказаться на международных оценках происходящего на Востоке нашей станы, в эфире радиостанции Голос Столицы прокомментировал эксперт по международному праву Вадим Трюхан.
Чем чревато для Украины то, что именно в ООН не могут квалифицировать происходящее на Донбассе?
– Сама постановка вопроса в докладе ожидаема, потому как любому юристу-международнику, и не только международнику, с самого начала было понятно, что так называемая АТО на самом деле таковой не является. И тут проблема как раз в характере боевых действий, которые мы имеем на востоке Украины. А именно — это гибридная война, и признали это все: и большинство политиков, и экспертов, и юристов-международников.
И соответственно, если война гибридная и методы её остановки, методы переговоров, методы определения каких-то дефиниций — они тоже гибридные. Вот в этом большущая проблема.
Что на самом деле нужно было бы делать? Как только начинается эскалация конфликта — поскольку с самого начала этого не сделали — нужно отказываться от минских соглашений, вводить военное положение в Донецкой и Луганской областях, а может быть, и в районах соприкасающихся. И тогда будет все четко и ясно. Что те, кто захвачены – те пленные, на них распространяется Женевская конвенция, что идут военные действия, кто стороны конфликта, Россия как агрессор. Пока этого нет, будет вот такая вот путаница.
И тут я как юрист-международник даже рад, что в докладе ООН эта ситуации отмечена. Потому что это будет определенный сигнал для руководителей нашего государства, с тем, чтобы они все-таки задумались, насколько бесконечной может быть АТО и в какой момент времени нужно называть вещи своими именами.
Какое влияние это может оказать на международную оценку и какие конкретные последствия могут быть?
– Я не думаю, что будут какие-то конкретные последствия, потому что мировое сообщество согласилось с такой постановкой вопроса.
Никому не хочется спровоцировать масштабную войну, которая бы переросла в Третью мировую: ни американцам, ни европейцам, никому иному. Поэтому получается так, что в данной конкретной ситуации и ЕС, и США, и другие наши партнерские государства, которые, кстати, ввели санкции против России, они выступают в роли определенных соучастников.
Поэтому, я думаю, какие-то непубличные консультации по поводу этого доклада и будут иметь место, но каких-то громких решений или заявлений не последует.
Такая ситуация может воспрепятствовать, например, выделению гуманитарной или иной помощи, или не в тех объемах, которые на самом деле необходимы пострадавшим территориям?
– Я думаю, вряд ли, потому что гуманитарные организации исходят из принципов гуманности, а не каких-то дефиниций. Поэтому я не ожидаю, что будет какое-то сворачивание гуманитарной помощи, либо какое-то обвинение Украины в нарушении международного права и т. д.
Но надо взять во внимание, что есть другой доклад, Ивана Шимоновича, который обращает внимание на то, что и боевики ДНР-ЛНР, и украинские официальные власти нарушают права человека: задержания, аресты и т. д. Но это уже тема другого разговора.
Называя конфликт на Донбассе "антитеррористической операцией", какие цели преследовали украинские власти и чего, наоборот, хотели избежать? И что в результате?
– Мне сложно судить, что тогдашние руководители себе думали, я одно могу утверждать, что они боялись широкомасштабной войны и учитывали точку зрения наших партнёров, вот и все.
В ситуации, которая сложилась сейчас, спустя два года, какое определение должны получить события на Донбассе, чтобы мировое сообщество осознало серьезность ситуации, виновные в ней не избежали ответственности, все пострадавшие получили помощь?
– Нет простого ответа. Понятно только одно: тот статус-кво, который мы имеем сейчас, не может продолжаться бесконечно. И в зависимости от развития ситуации там, а там мы видим постоянную динамику роста напряженности, будет изменяться уже и соответствующее определение.
Я не исключаю, что в очень ближайшем будущем украинскому руководству, президенту и парламенту, придется принимать решение о том, что в этих районах должно быть введено военное положение.
Украина введет статус "ребенок-жертва вооруженного конфликта", чтобы обеспечить социальную защиту детей, пострадавших от боевых действий на Востоке. В Министерстве соцполитики уже разрабатывается соответствующий порядок, сообщил директор департамента защиты прав детей и усыновления Минсоцполитики Руслан Ковбаса. Сейчас же в украинском законодательстве существует понятие "ребенок войны" – это лица, которые на время окончания Второй мировой войны не достигли совершеннолетия.
Ранее в эфире радиостанции Голос Столицы политический эксперт Михаил Павлив заявил, что если команда президента пойдет на внесение изменений в Конституцию без особого статуса Донбасса, есть величайшая перспектива стать абсолютно нерукопожатыми в Европе и США.
Тем временем в эфире радиостанции 106 FM политолог Николай Давидюк заявил, что полицейская миссия ОБСЕ на самом деле может помочь решить конфликт на Донбассе.
"Украина должна бороться и делать все возможное для того, чтобы завести туда как можно больше незаангажированных людей", – сказал Давидюк.
Читайте также: Убитые, раненые, тяжелобольные дети Донбасса и цинизм политиков
